шею, или берутся делать «добрые дела» ради собственного удовлетворения) – это бесконечный, кропотливый труд всей жизни, который далеко не всегда приводит к ожидаемым результатам.
ЭСТЕТИКА ЗАБОТЫ – ОРТОПЕДИЧЕСКАЯ ЭСТЕТИКА – РЕПАРАТИВНОЕ, РЕДУКТИВНОЕ – СЛОВА, КОТОРЫЕ РАНЯТ – КОПЫ В ГОЛОВЕ – КУДА? – МНЕ НЕ ВСЁ РАВНО / Я НЕ МОГУ – СТРАХ ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ ХОЧЕТСЯ – СВОБОДА И ВЕСЕЛЬЕ – ЭСТЕТИЧЕСКАЯ ЗАБОТА – ДОБРОВОЛЬНО-ПРИНУДИТЕЛЬНО
Сопротивление риторике вреда со стороны некоторых художников может отражать не столько этическую неадекватность, сколько безмолвное признание того, что некоторые формы заботы становятся немыслимы, даже если потребность в них растет. Это как-то связано с масштабом, в соответствии с которым в искусстве – даже если воспринимать его на свой счет – по сути нет ничего личного. Предположение, что создание скульптуры или написание романа сродни интимным отношениям со зрителем или читателем со всей сопутствующей таким отношениям эмоциональной ответственностью, в корне неверно. Эта ошибка связана с идеей о том, будто мы лично знакомы с актером, который сыграл главную роль в нашем любимом фильме, или близки с исполнителем, потому что в напряженный эмоциональный момент его голос напевал что-то в наших наушниках. Растущая доступность публичных персон в социальных сетях распространяет это заблуждение: теперь гораздо легче выйти на связь с людьми, чтобы рассказать, как повлияла на нас их работа, однако это не значит, что они ответственны за наши чувства.
Я не считаю этическим поражением отказ взять на себя бремя того, как искусство может повлиять на разнообразную, неконтролируемую массу других людей. Более того, оно, наоборот, может проводить разумные границы в мире, посвятившем себя их размыванию – в таргетированной рекламе, общих календарях Гугл, онлайн-приглашениях, срочно ожидающих вашего ответа, круглосуточной доступности примерно 3,4 миллиарда людей по всему миру через электронную почту и социальные сети. Такое размывание предполагает, что человеческого внимания, которое, в сущности, есть одна из форм заботы, может требовать кто угодно, если они возмущены и имеют доступ в интернет. Как замечают многие, такая экономика внимания утомляет (или вызывает зависимость), а также отнимает время от тех занятий и людей, о которых мы должны заботиться больше всего. И хотя мы можем фантазировать о том, что наша забота безгранична (и это может быть правдой в духовном смысле), в повседневной жизни многие из нас вынуждены признать, что забота – это экономика со своими ограничениями и переломными моментами[50].
В статье «Истощение и энтузиазм: как сопротивляться диктату производительности» критик Ян Фервурт описывает эту проблему как вопрос масштаба: «С этической точки зрения… существует фундаментальная проблема: когда мы полностью осознаем возможные последствия формулы „Мне не всё равно“, мы вынуждены признать, что потенциал заботы не может быть организован коллективно, потому что долг перед другим, скрытый во фразе „Мне не всё равно“, всегда радикально конкретен. Обобщить его – значит уничтожить саму его движущую силу». Далее Фервурт отмечает, что для того, чтобы быть вовлеченным в «дисциплину заботы», которая имеет значение главным образом в медийной среде и экономике, требующей времени и внимания, необходимо научиться устанавливать границы. В некоторых ситуациях, как наблюдает Фервурт, «открыто заявить „Я не могу“ – единственный адекватный способ продемонстрировать, что вы заботитесь о своих друзьях, семье, детях или любимых, которым необходимо ваше присутствие, или вам нужно посвятить себя какому-то продолжительному творческому занятию, которое требует времени». Как сбалансировать глубокое внутреннее убеждение, что «мы всем обязаны друг другу» и эту особую экономику – неразрешимая головоломка, с которой каждый разбирается по-своему, на свой вкус и в соответствии со своими возможностями.
Услышать (или произнести) фразу «Я не могу» может быть неприятно, но, скорее всего, это означает, что забота проявляется где-то еще. Для многих художников «где-то еще» – это жесткая, иногда неосознанная защита условий, которые обеспечивают их продолжительную художественную практику. Такая защита может приводить других в ярость. И это понятно, ведь эстетическая забота отличается от других форм заботы. Кажется, что в ней нет прямого беспокойства о других, – так оно и есть. Эстетическая забота подразумевает внимание к другим вещам: качеству бумаги и пигмента, гравитации, окислению, случайности, узору, мертвому и нерожденному. Всё это – тоже часть мира, тоже часть сил, которым мы многим обязаны и которым должны подчиняться. Эти силы не всегда заявляют нам о своих требованиях через человеческие тела или этические нормы, но это не повод сомневаться в силе или жизнеспособности их призывов. Я состою в браке с художником, и хотя мы, по-видимому, понимаем важность работы друг друга лучше других, тот факт, что наша работа состоит в основном из самостоятельного, трудоемкого, уединенного труда (сопровождаемого «перерывами», которые посторонним могут показаться тратой времени), почти или вовсе не ограниченного жесткими сроками и без каких-либо гарантий прибыли (чаще всего работа приносит убыток), всё вышеперечисленное делает эту работу легкой мишенью, если один из нас решает, что другой мог бы или должен был бы заняться чем-то еще (убраться дома, поиграть с детьми, уделить внимание второму, заработать денег и так далее). В то же время мы оба знаем, поскольку оба преподаем, что одна из самых важных вещей, которой мы должны делиться как друг с другом, так и с нашими учениками – это необходимость выделять пространство и время для собственного творчества в мире, который всегда будет угрожать его существованию и преуменьшать его значимость.
Конечно, в жизни художника бывают моменты, когда позиция «мне всё равно» становится несостоятельной (мой собственный брак напоминает мне об этом где-то раз в неделю). Но пока мы в любой момент можем попросить других о чем-то большем или о чем-то ином, требование реакции или взаимодействия с нами на наших условиях отражает, прежде всего, наше желание. А желание всегда рискует остаться неудовлетворенным. В ответ на «Ты должен меня выслушать», или «Ты должен обо мне позаботиться», или «Ты должен мне ответить» – неважно, обращается ли к вам художник, учреждение, любовник, ребенок или представитель в Конгрессе – вы всегда можете сказать «нет» (или «не так, как ты меня просишь»)[51]. Тогда вам понадобится план В. Обычно нам также нужен надежный план C и D. Как только мы признаем, что в мире существуют другие люди – что труднее, чем кажется, – нам приходится считаться с тем, что мы не можем их контролировать, даже если зависим от них (Филлипс). Такое отсутствие контроля пугает и даже бесит. Тут, как сказал Филлипс, и лежит начало политической жизни, не говоря уже о зарождении репаративного эксперимента.
